Жёлтые короли. Записки нью-йоркского таксиста - Страница 71

Но пассажирка моя придерживалась иных правил. Если ей что-то не нравилось, она не считала нужным это скрывать. По крайней мере – от шофера такси:

– Почему вы остановились на желтый свет? – с раздражением спросила она.

Я мог бы объяснить ей, что Парк-авеню – одна из самых опасных магистралей в городе, что здесь нельзя проскакивать на желтый. Что я своими глазами видел именно тут… Но я промолчал: нам оставалось еще десять кварталов.

Светофоры на Парк-авеню переключаются с интервалом, который при допустимой в городе скорости позволяет водителю пересечь примерно пять улиц. Если будешь спешить, проскочишь и шестую. Я же ехал помедленней, следя за мальчишкой, миновал всего четыре перекрестка и снова остановился на желтый. На этот раз мамашу прямо-таки передернуло от моего мелкого «жульничества»:

– Думаешь, я не понимаю, зачем ты это делаешь? – сказала она.

– Ну, зачем? – недобро спросил я.

– Затем, что пока ты стоишь, счетчик работает!

Она подразумевала, что я нарочно затягиваю время поездки, чтобы вырвать у нее лишние десять центов…

– Угрр! – зарычал я: прилив злобы так сдавил мне горло, что в нем застряла самая пакостная брань, которую я только знал на обоих языках – на английском и русском. И было бы куда как мудро, если бы я выплеснул в лицо этой дамочке весь свой активный запас, потому что я сделал – хуже… Ослепленный обидой, не видя, где в этот момент находились руки ребенка, я изо всей силы захлопнул тяжелую прозрачную гильотину перегородки и услышал – душераздирающий крик!..

Сжавшись от ужаса, закрыв ладонями лицо, я явственно видел кровь и отрубленные детские пальцы…

Крик за спиной не утихал, и, вжимаясь в руль, я не смел оторвать от лица ладони. Только когда до меня дошло, что кричит не ребенок, а женщина, и что это не вопль, а нечто членораздельное вырывается у нее: «Запомни, сегодня ты водил такси последний раз в своей жизни!» – я оглянулся.

Зашедшегося в истерике мальчика держал кто-то из прохожих. Обеими ручонками ребенок тянулся к матери – они были целы!..

– Не вздумай смываться! – с угрозой шепнул мне «тихарь» в штатском, показывая свой жетон.

Я выбрался из машины. Где-то неподалеку завыла сирена: переодетый вызвал патруль по радио. Мальчик всхлипывал у матери на руках, а я стоял, привалившись к чекеру, и повторял про себя: «Не могу. Я больше не могу. Я больше не выдержу!».

– Что ты натворил? – ринулся ко мне подоспевший полисмен.

– Я не знаю, почему она вызвала полицию, – сказал я.

– Гадина! – кричала женщина. – Он же чуть-чуть не изувечил ребенка!

Но жалоб в сослагательном наклонении нью-йоркская полиция не принимает. Жуть – осела… Однако я понимал, что продолжать так работать, как я раньше работал, нельзя. Крутить сейчас баранку я не в состоянии. Мне необходим отдых. Но в то же время мне необходимы и деньги. Арендную плату за кэб – вынь да положь.

Где же выход? Как совместить несовместимое? Невозможно ведь!

Оказывается, возможно…

2

Для того, чтобы кэбби мог одновременно и передохнуть, и не потерять драгоценный час даром, ему необходима всего лишь за доллар купленная дружба со швейцаром, под крылышком у которого вы спокойненько позавтракаете вспотевшей в целлофановом кулечке булочкой, а, позавтракав, сладко подремлете, скрючившись на сиденье. Швейцар-то дремать не будет! Каждого человека, выброшенного на тротуар вращающейся дверью и на секунду замешкавшегося у входа, он непременно допросит: «Куда вам ехать?». Если такси требуется для короткой поездки по городу, подкупленный вами швейцар не станет вас беспокоить. Он остановит пробегающий мимо кэб. Но если гость едет в аэропорт, в Лонг-Айленд, в Нью-Джерси (хоть и редко, но и такой фарт может выпасть таксисту), ваш великолепный друг в мундире с золотым аксельбантом хлопнет в ладоши и крикнет: «Первый кэб!». И тогда очередь таксистов, которые платят швейцару добровольную дань, подвинется, и вы окажетесь на одну машину ближе… Как по-вашему, стоит доллара такая дружба? По-моему, стоит…

Если отель многолюдный, если очередь движется, то минут через тридцать-сорок, отдохнув малость, вы окажетесь первым, и теперь надо покончить с булочкой, вылезти из машины, подойти к швейцару, заглянуть ему в глаза, погладить его по плечику, только без фамильярности: не похлопать, а именно погладить; скромно улыбнуться и сказать: «Будь другом, дай мне, пожалуйста, „Кеннеди“…»

Если в знак своего царственного согласия швейцар опустит веки или же, пусть и поморщившись, но все-таки кивнет, если только рот его не искривится, не выплюнет, что ему осточертели эти вечные приставания, эти несуразные таксистские претензии, если только он не гаркнет: «Стой возле своей машины!», считайте, что дело слажено. Допросив следующего клиента с чемоданом и выяснив, что тот направляется в ближний аэропорт, ваш высокий покровитель, хоть и хлопнет в ладоши, но ни за что не крикнет: «Первый кэб!». Будьте уверены, он крикнет: «Ла-Гвардия»! а уж как там таксисты, которые стоят в платной очереди позади вас, договорятся, кто из них возьмет, а кто не возьмет эту «Ла-Гвардию» – вас не касается. Кто-нибудь непременно возьмет и швейцару доллар заплатит. Вам же нужно теперь набраться терпения…

Пройдет еще минут сорок, может – час, постарайтесь не нервничать. Повторяйте про себя, повторяйте, что вы – отдыхаете, набираетесь сил, и пусть еще не раз раздастся клич: «Ла-Гвардия»! и дожидающиеся аэропортов таксисты будут злобно шептаться за вашей спиной: «Что он там химичит, этот жук?», «Да он же не хочет брать „Ла-Гвардию“», «Ух, сукин сын: только „Кеннеди“ ему подавай!..» – но вы не обращайте внимания… Зато, когда прозвучит долгожданное: «Первый кэб!», не сомневайтесь: вы получили именно то, что заказывали – не рубленую котлетку, а натуральный бифштекс! Поскорей открывайте багажник и суйте в подставленную руку два доллара. Да, это двухдолларовый сервис. Дороговато, конечно, но – стоит. Ох, стоит!..