Жёлтые короли. Записки нью-йоркского таксиста - Страница 40

К оглавлению

40

– Сегодня я дам вам ДВЕ! информации, а вы САМИ! выберете, какая из них подойдет, – с этими словами Кукин протягивает мне две газетные вырезки: «На международный рынок выброшены крупные партии советского золота» и «Перуаноболивийский конфликт по поводу прибрежной рыболовной зоны».

– Интересная заметка, – говорю я. – Им опять нужна валюта для закупок зерна.

Кукин в восторге:

– Так я и знал, – говорит он, – что вы захотите сделать про золото! Вот видите: вы работаете у нас всего три года, а уже решили, что можете самостоятельно отбирать материалы для передач…

Оказывается, профессор хотел проверить, насколько я вырос как работник. Надежд его я не оправдал, но он этим доволен.

– Не все приходит сразу, – утешает меня Кукин. – Поработаете с мое – научитесь. А пока попрошу вас срочно подготовить «Рыболовную зону».

«Да это же настоящая сенсация для наших слушателей! – думаю я. – Они же буквально ночами не спят над своими транзисторами, чтобы не упустить сквозь вой глушилок: какую сегодня ноту направило Перу – Боливии?».

Не так уж давно я сам, бывало, часами просиживал над своей «Спидолой», пытаясь поймать хоть какую-нибудь западную станцию, а потом, услышав подобный бред, неделю не прикасался к приемнику.

Но Кукин заплатит за «Рыболовную зону» пятьдесят долларов, и я покорно иду за ним – в отдел новостей.

Глава седьмая
Другая жизнь

1

Даже в самых искренних наших порывах, даже в самых решительных наших поступках непременно присутствует элемент позы… Да, я изрядно намучался с тех пор как дантист «бесплатно» вставил мне временные протезы: укушу яблоко или хлебную корку – больно, каждая ложка горячего супа – боль… Да, действительно: для того, чтобы снова ощутить себя полноценным человеком, мне необходимы были деньги. Но разве я погибал? С первых же дней работы в гаражном кэбе стало ясно, что я избрал неподходящий, какой-то чересчур «драматический» способ оплатить счет зубного врача. А уж возвращаться в такси теперь, когда на моем счете в банке собралось свыше тысячи долларов, – и вовсе не было никакой необходимости. Брайтон Бич буквально кишел дантистами-эмигрантами, которые, как и мой знакомый Доктор, не осилили пока американский экзамен и были бы рады вставить мне зубы не за четыре тысячи долларов, а за две, и притом охотно согласились бы получить свой скромный гонорар и в рассрочку. Мы с женой не раз обсуждали этот вариант. Русский «подпольщик», безусловно, выполнит работу хуже; но разве наш жизненный опыт приучил нас пользоваться вещами или услугами непременно высшего класса? И тем не менее я не спешил расстаться с деньгами, которые достались мне так тяжело…

2

Как блудный сын к отцовскому очагу, вернулся я на русский «пятачок». Пока я работал в гараже, у меня не было ни времени, ни сил фланировать после захода солнца по деревянной набережной в толпе эмигрантов. Теперь старые знакомства восстанавливались. Будущий миллионер Миша попрежнему продавал сосиски, но уже поостыл, не рвался штамповать золотые медали. Он стал человеком серьезным: подыскивал рыбный магазин.

– Он сам не знает, что он ищет. Над ним же все смеются! – Мишину супругу душила зависть. – Скажите, Володя, я говорю неправду?

– Кто смеется?

– Наша жидовня! Пока он хлопает глазами, люди – торгуют!

Недели две назад на Брайтоне с большой помпой открылся магазин «Дары океана», где за стеклом витрины-аквариума плавали ленивые карпы, и с этого дня Мишина жизнь превратилась в сплошной кошмар…

– Ничтожество! – свербела Роза. – Я его, Володя, теперь иначе и не называю: «Мое ничтожество!»

Миша смотрел на жену, сосредоточенно размышляя: дать ей по морде сейчас или – потом? Разумница Роза однако не стала дожидаться решения, и ее словно ветром сдуло…

Полоса прибоя, шурша о песок, подкрадывалась к набережной; мы остались на лавочке вдвоем.

– Она еще прибежит и скажет: «Ой, знаешь, ты-таки был прав: они сгорели!» – пророчествовал Миша, глядя вслед удалявшейся супруге.

– О чем это ты? Кто сгорит?

– «Дары океана». Как они его открыли, так они его и закроют…

Тихо плеснула в темноте невидимая волна.

– Рыбный магазин, чтоб ты знал, Володя, нужно брать в черном районе…

– Почему непременно в черном?

– Негры покупают много дешевой рыбы.

Губы Миши дрогнули:

– Я нашел магазин!

Но в голосе слышалось не торжество, а страдание.

– Дорого просят?

– Не в этом дело. Хозяин хочет двадцать тысяч – «под столом».

– Этому человеку можно доверять?

– Человеку? Разве это человек? Это форменный Гитлер! Обобрал родного брата, которому восемьдесят лет, снял со старика последнюю рубашку…

– Как же можно давать ему двадцать тысяч под честное слово?

Миша запрокинул голову и поглядел в небо:

– Вот это самое говорит и мой адвокат…

Над нами горели бруклинские звезды.

– Но я дам ему деньги, Володя! Пусть она кричит, что я сумасшедший. Слушай: а вдруг это – мое? Понимаешь: мое счастье!..

На русском «пятачке» я чувствовал себя, как выброшенная на песок рыба. Я тосковал о желтом кэбе. Так заключенные, выйдя на волю, тоскуют по лагерю…

3

В нашем сложном мире порой случается, что события, которые происходят вдали от тех мест и даже от той части света, где мы живем, события, в которых мы ни прямого, ни косвенного участия не принимали, вдруг оказывают на наши судьбы куда более действенное влияние, чем все наши самые старательные потуги чего-то добиться в жизни или хоть как-то пристроиться. Отдаленной волной именно таких, то есть никакого отношения ко мне не имевших событий – толкнуло в конце концов с тропинки, по которой я шел, и меня… И случилось это, наверное, года через два после того, как однажды в Москве, на квартиру к бывшему генералу, давно лишенному советским правительством и генеральского звания, и боевых орденов, и пенсии, – к известному диссиденту явился незнакомый посетитель.

40